Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Первые государства, первые очаги цивилизации сложились в странах с жарким климатом, в долинах рек с плодородными наносными почвами: в долине Нила за 3000 с лишним лет до н. э.,

Увеличение ПРОИЗВОДИ" телъносги труда и появление прибавочного про- дукта привели к рождению государства, классов, цивилизации.

Техника первобытного общества была столь низкой, что человек своим трудом мог прокормить только себя и свою семью.

При этом условии никаких классов и классовой эксплуатации быть не могло: нельзя эксплуатировать человека, который сам потребляет все, что производит. С появлением железных орудий производительность труда повысилась, появился прибавочный продукт, т. е. теперь человек мог добыть больше пищи, чем потреблял сам.

За счет этого прибавочного продукта теперь могли жить люди, которые сами пищу не добывали. Они могли заниматься наукой, искусством, ремеслами. И с появлением этого нового слоя людей прогресс человеческого общества ускорился. Но для того, чтобы эти люди могли существовать, надо было отобрать прибавочный продукт у тех, кто его производил. А это было возможно лишь при разделении общества на классы и рождении государства. Таким образом, увеличение производительности труда и появление прибавочного продукта привело к рождению государства, классов, цивилизации.

Государства Древнего Востока существенно ашичапись от античных рабовладельческих государств. Эго быти государства с особой, азиатским, способом производства, с централизованной госуд арственной системой хозяйства.

Тигра и Евфрата, Ганга, в лессовых долинах китайских рек. Эти государства принято называть государствами Древнего Востока.

Если всю историю человечества от рождения первых государств до наших дней разделить на две равные части, то окажется, что вся первая половина - это история стран Древнего Востока. Античная цивилизация возникла лишь на рубеже этих двух отрезков.

В благоприятных климатических условиях и на плодородных почвах можно было получать значительный прибавочный продукт даже при низком уровне техники земледелия. Например, семья египетского крестьянина получала в 3 раза больше продовольствия, чем было необходимо для удовлетворения ее потребностей,

Государства Древнего Востока существенно отличались от античных рабовладельческих государств.

• 1. На Востоке рабы не были главной производительной силой общества, т. е. производством материальных благ, сельским хозяйством и ремеслом занимались в основном люди, которые считались свободными.
• 2. Земля на Востоке находилась в государственной или государственно-общинной собственности.
• 3. Государство на Востоке имело форму “ восточной деспотии ”, т. е. полного бесправия жителейпередлицом государства.

Причины таких особенностей заключались в сохранении общинных отношений.

На Востоке нельзя было разделить оросительную систему, а работы по орошению требовали коллективных усилий. Поэтому община сохранялась.

Оросительные системы были собственностью государства. Но земля без воды не представляла ценности, поэтому государство стало верховным собственником земли. К тому же общинную землю легче сделать государственной, чем частную собственность. А общинная трудовая повинность превратилась в государственную. Таким образом, государство подчинило себе общинников-зем- ледельцев, и последние практически перестали быть свободными. В отличие от обычных рабов это была даровая рабочая сила, их не надо было покупать, кормить, одевать. Поэтому их труд можно было расходовать очень расточительно. К тому же, в отличие от обычных рабов, которые принадлежали отдельным рабовладельцам и использовались в частных интересах, эта огромная трудовая армия использовалась централизованно на общественных государственных работах большого масштаба. Поэтому в странах Древнего Востока и строились такие циклопические сооружения, как пирамиды, зиккураты, грандиозные храмы.

К. Маркс писал, что в Азии государство имело особую отрасль управления - управление общественными работами. Для такого управления требовался мощный бюрократический аппарат. Следствием сочетания государственной собственности на землю и государственного управления общественными работами стала собственность государства на все хозяйство страны. Иными словами, сложилась централизованная государственная система хозяйства.

Дискуссия о сущности этого способа производства время от времени вспыхивала в советской исторической науке, не выходя, впрочем, за пределы строго академических рамок. Одни считали, что это особая формация, другие - что это вариант рабовладельческого способа производства, третьи - что это затянувшийся переходный период от первобытно-общинного строя к классовому обществу, но официальная наука большей частью игнорировала особенности развития стран Азии.

Основные черты “азиатского способа производства” сохранялись на Востоке на протяжение всего европейского феодализма. И если считать, что там, в Азии, феодализм все же был, то он был особым, “восточным”, не соответствующим принятому у нас представлению о феодализме.

В странах Древнего Востока не было частных феодальных владений, а крестьяне зависели от государства и государственных чиновников. “На всем Востоке, где земельным собственником является община или государство, в языке отсутствует даже слово “помещик”, - писал Ф. Энгельс. Территория государства была общим поместьем всего правящего класса, а государственные налоги с крестьян - особой формой феодальной ренты, поскольку за счет этих налогов и существовала правящая верхушка. Строго говоря, там не было классов, потому что классами называются группы людей по их отношению к собственности. Вместо этого были касты, сословия - группы людей, которые различались по их положению в обществе и государстве. Сохранялась община, сохранялся восточный деспотизм. “Древние общины там, где они продолжали существовать, - писал Ф. Энгельс, - составляли в течение десятилетий основу самой грубой государственной формы восточного деспотизма. Только там, где они разложились, народы двинулись собственными силами вперед по пути развития”.

Но экономическое развитие этих стран почти остановилось - это принято называть восточной стагнацией. И европейские народы за короткий срок обогнали Азию в экономическом развитии. Главная причина стагнации была в том, что интересы личности подчинялись общественным - интересам общины, касты, государства. Общинно-государственная собственность на землю препятствовала развитию личной предприимчивости. И дело не только в том, что подавлялась предпринимательская инициатива, немыслимая без свободного распоряжения собственностью. Дело еще в том, что общинные порядки по природе консервативны. Община - это законсервированные на века традиции, когда каждое действие предопределено обычаями.

Оказывается, совсем не слияние в единую общую массу (“общие даже слезы из глаз”) обеспечивает свободу и прогресс, а независимость личности, возможность распоряжаться собой и своим имуществом, возможность выбирать собственный путь, возможность иметь свое мнение и защищать свои взгляды. Ничего этого не было в общине при деспотическом государстве.

Аннотация. В тезисах рассматривается вопрос о том, соответствует ли концепция азиатского способа производства монистической методологии исторического анализа, разработанной в рамках марксистско-ленинской философии. Делается вывод, что соответствующие высказывания К. Маркса не могут быть истолкованы в пользу плюралистического подхода. Кроме того, подвергается критическому рассмотрению концепция восточного феодализма как важный элемент пятичленной схемы всемирной истории.

Ключевые слова: азиатский способ производства, рабовладение, феодализм, монистический подход к истории.

Концепция азиатского способа производства неоднократно становилась предметом оживлённых научных дискуссий, в которых участвовали как сторонники, так и критики марксизма. Некоторые игнорировали данную концепцию, считая её маргинальной для К. Маркса. Другие полагали, что она является отступлением от монистического подхода к истории, и либо замалчивали её (сталинская историческая школа), либо использовали для критики формационных моделей истории, включая исторический материализм (разнообразные теории цивилизаций). Наконец, по мнению неомарксистов, исследуемая концепция отвечает монистическому подходу и должна быть использована для дальнейшего творческого развития последнего. В предлагаемых тезисах рассматривается вопрос, какое из приведенных мнений ближе к истине.

Характеристика азиатского способа производства содержится уже в «Экономических рукописях 1857-1859 годов» К. Маркса, где описывается общество, в котором частная инициатива придавлена деспотическим государством, контролирующим ирригационную систему, единолично владеющим землёй и распоряжающимся ею через общинные структуры . Интересно, что, иллюстрируя свои рассуждения, К. Маркс приводит в пример, наряду с индийскими племенами, общества доколумбовой Америки и древних кельтов . Таким образом, речь здесь идет не о культурном (цивилизационном) своеобразии Древнего Востока, а о широко (может быть, универсально) распространённом этапе в монистической модели всемирной истории. Данный вывод подтверждается и недвусмысленным заявлением самого мыслителя в предисловии к работе «К критике политической экономии»: «В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации» .

К. Маркс был последовательным сторонником монистического подхода к истории, однако он так и не успел исчерпывающе решить вопрос о конкретном числе общественно-экономических формаций. Ряд исследователей противопоставляет древневосточные и античные общества не как различные стадии единого исторического процесса, а как независимые варианты плюралистически понимаемого общественного развития, однако сторонники данной позиции не могут записать К. Маркса в свой лагерь. Впрочем, это не делает безоговорочную апологию пятичленной схемы более респектабельной.

Возникает вопрос: почему «азиатский способ производства», а не «восточное рабовладение/феодализм»? Советская историография настаивала на концепции восточного феодализма и указывала на два его принципиальных отличия от западноевропейского: «значительные пережитки рабовладельческого строя» и большое (даже преобладающее) значение государственной феодальной собственности . Первый критерий страдает неопределённостью. Согласно «Книге страшного суда», незадолго до смерти Вильгельма I Завоевателя, в целом завершившего процесс феодализации Англии, 9 % населения страны всё ещё были рабами . Для эпохи, отделённой более чем пятью веками от разложения античного способа производства, это доля немалая. Кроме того, хотя римляне успели до известной степени интегрировать кельтское население Британии в имперские структуры, пришедшие туда на закате античности германцы ещё не знали иного строя, кроме родового. «Значительные пережитки рабовладельческого строя» не поддаются точной квантификации, что снижает ценность данного критерия для конкретно-исторического анализа. Второй критерий гораздо полезнее, однако именно его глубокое изучение, по всей вероятности, побудило К. Маркса предложить концепцию азиатского способа производства. Современный неомарксист И. Валлерстайн определяет её как инструмент анализа «централизованных имперских систем, организованных вокруг нужды обеспечивать и контролировать орошение для сельского хозяйства» . Действительно, целый ряд восточных деспотий возник на великих реках (Нил, Тигр, Евфрат, Хуанхэ, Янцзы), где эффективное земледелие при примитивной технике было возможно только усилиями разветвлённого бюрократического аппарата. Частные лица не могут решать некоторые насущные проблемы, встающие перед обществами такого типа, что неизбежно ограничивает их политическое влияние. Сам факт не вызывает сомнений, но уместен ли здесь термин «феодализм»? Полезно обратиться к широко признанному определению данного явления. «… большинство крестьян при феодализме владели орудиями производства, вели своё небольшое частное хозяйство …» ; «… феодал не мог убить крепостного, но мог его продать, купить» . Это два основных отличия крепостного крестьянина от раба. Анализ показывает, что, например, к ряду дальневосточных обществ они слабо применимы.

В Западной Европе природные условия допускали существование множества мелких крестьянских хозяйств. Соответственно, частная собственность крестьян на орудия труда была одной из определяющих черт экономического уклада, поскольку крестьянская семья представляла собой автономную хозяйственную ячейку. В Восточной Азии наблюдалась совершенно иная ситуация: выживание деревни зависело от исправности крупных ирригационных систем, которые в принципе не могли находиться в частной собственности непосредственного производителя. Владение орудиями труда не давало крестьянской семье хозяйственной автономии.

Далее, западноевропейские феодальные государства всё больше ограничивали судебные полномочия помещиков, вводя королевские суды и римское право. Соответственно, в высоком Средневековье существовали минимальные юридические гарантии для зависимого населения, поднимавшие его над рабским статусом. Однако здесь возможны два возражения. Во-первых, такие гарантии бывали и при рабовладении: римский император Адриан запретил господам убивать рабов, отныне последних можно было казнить только по приговору суда. И речь идёт об эпохе, когда колонатные отношения ещё имели ограниченный характер, а до разложения рабовладельческой формации было далеко. Во-вторых, приведённый аргумент хорош для обществ, где преобладает частная феодальная собственность. Если же главный собственник земли и крепостных – деспотическое государство, имеющее почти неограниченную власть над жизнью и смертью подданных, упомянутое различие между крепостным и рабом стирается. Таким образом, научная продуктивность теории восточного феодализма остается под вопросом.

И. Валлерстайн полагает, что ортодоксальные марксистские концепции рабовладения и феодализма непригодны для описания «больших, бюрократических и автократических империй, которые исторически сформировались, по крайней мере, в Китае и Индии» . В силу ряда причин в сталинскую эпоху азиатский способ производства оставался за рамками официальной науки. По утверждению И. Валлерстайна, И. Сталин опасался, что концепцию начнут использовать для характеристики исторической России и даже советского строя . Данное предположение нельзя считать доказанным, однако работы К. А. Виттфогеля («Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти» ) позволяют сделать вывод, что, если у И. Сталина такие опасения были, их следует признать явно небеспочвенными.

Также приходится слышать, что представления об азиатском способе производства трудно совместить с учением о неизбежных стадиях исторического развития . А если, например, феодализм не был необходимой общественно-экономической формацией, что даёт основания верить в неизбежность коммунизма? Однако проведённый анализ высказываний самого К. Маркса позволяет признать данную трудность мнимой. Издержки пятичленной схемы общественно-экономических формаций – не аргумент в пользу плюралистического подхода к истории.

Предлагаемые тезисы не претендуют на комплексную оценку концепции азиатского способа производства или анализ того, как сам К. Маркс относился к ней на разных жизненных этапах, что достаточно сложно проследить. Целью работы является доказательство того, что рассматриваемая идея прекрасно согласуется с монистическим подходом к истории, а попытки сторонников плюралистических теорий поставить её себе на службу несостоятельны.

Список литературы

1. Маркс К. Экономические рукописи 1857-1859 годов / К. Маркс // Сочинения Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Издание второе. – Т. 46. – Ч. 1. – М.: Государственное издательство политической литературы, 1968. – С. 462-464.
2. Ibid.
3. Маркс К. К критике политической экономии / К. Маркс // Сочинения Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Издание второе. – Т. 13. – М.: Государственное издательство политической литературы, 1959.
4. Семенов В. Ф. История средних веков. Учебник для студентов ист. фак. пед. ин-тов. Изд. 4-е / В. Ф. Семенов. – М.: Просвещение, 1975. – 590 с.
5. Мортон А. Л. История Англии / А. Л. Мортон. – М.: Издательство иностранной литературы, 1950. – 462 с.
6. Лехин И. В. Краткий политический словарь. Изд. 2-е, доп. и переработ. / И. В. Лехин, М. Э. Струве. – М.: Издательство политической литературы, 1969. – 397 с.
7. Ibid.
8. Wallerstein I. World-systems analysis. An introduction / I. Wallerstein. –Durham and London: Duke University Press, 2004. – 109 p.
9. Ibid.
10. Wittfogel K. A. Oriental Despotism: a Comparative Study of Total Power / K. A. Wittfogel. – New Haven: Yale University Press, 1957. – 556 p.
11. Wallerstein I. World-systems analysis. An introduction / I. Wallerstein. –Durham and London: Duke University Press, 2004. – 109 p.

Annotation. The question is examined in the abstract whether the notion of the Asiatic mode of production fits the monistic methodology of historical analysis developed in the framework of the Marxist-Leninist philosophy. The conclusion is made that the corresponding statements of Karl Marx cannot be construed in favor of the pluralistic approach. Moreover, the notion of Eastern feudalism as an important element of the five-term scheme of the world history is subjected to critical examination.

Key words: Asiatic mode of production, slave-owning, feudalism, monistic approach to history.

Михаил Кухтин, заведующий международным отделом ЦК КПДНР

Первичная публикация тезисов состоялась в материалах IV Международной научной конференции «Марксизм и современность: альтернативы XXI века».

Кухтин М. М. Азиатский способ производства и монистический подход к истории / М. М. Кухтин // Марксизм и современность: альтернативы XXI века. Материалы международной научной конференции 27 апреля 2018 года / Отв. редактор к. филос. наук, доц. Рагозина Т. Э. — Донецк: ГОУВПО «ДОННТУ», 2018. — 290 с. — [Серия «Социально-гуманитарные исследования ученых Донбасса»]. — С. 78-82.

Для азиатского способа производства характерны :

• Особый вид собственности. Oтсутствие частной собственности на землю ; почти полное отсутствие частной собственности как системы отношений.
• Малая роль торговли. Товарообмен играет второстепенную роль, касаясь лишь дополнительных продуктов питания.
• Особой способ эксплуатации . Принципиально отличный как от классического рабства , так и от крепостничества - "поголовное рабство ". Основные признаки этого способа эксплуатации:
  • Эксплуатация даровой рабочей силы больших масс крестьян
  • Расточительное расходование дешевой рабочей силы на создание грандиозных сооружений (См. Великая китайская стена)
  • Массовое государственное принуждение к тяжелому физическому труду.
  • Эксплуатация через посредство коллективов, образуемых сельскими общинами;
  • Централизованное авторитарное руководство, деспотический государственный строй.
• государство контролирует основные средства производства

При азиатском способе производства выделяются два основных класса: крестьянство и бюрократия. Крестьянство формально свободно, но невозможность продажи земли и повинности в пользу государства напоминают феодальную зависимость. Количество рабов очень мало, их используют не в крупном товарном производстве, а в качестве слуг. Ремесленников и купцов также мало, к тому же торговля менее развита по сравнению с рабовладельческим строем. Закрепленного законом или религией жесткого наследственного сословного или кастового деления нет, хотя на деле социальная мобильность низка. Социальная иерархия образуется государственными чиновниками и пополняется через систему экзаменов .

По мнению некоторых исследователей , "азиатская формация" представляет большие трудности для марксистского исследования, поскольку формально средства производства не принадлежат правящему классу . Господствующим классом при этом оказываются не люди, а государство как таковое, в лице чиновников и функционеров . При это место в правящей иерархии определяется не собственностью на средства производства, а наоборот, место в иерархии определяло, в том числе, и экономическое положение функционеров. Правящий класс чиновников эксплуатировал крестьян-общинников не на основе собственности на средства производства, а на основе своей функциональной роли в управлении обществом и его экономикой .

История изучения

Маркс и Энгельс об азиатском способе производства

Согласно принятому в СССР при Сталине трактованию учения Карла Маркса и Фридриха Энгельса , на стадии цивилизации общество поочерёдно проходит рабовладельческую (классическую антическую), феодальную и буржуазную формации с перспективой перехода к социалистической . Однако в труде «Формы, предшествовавшие капиталистическому производству», являющимся разделом «Экономических рукописей 1857-1859 годов», Маркс выделил также азиатские производственные отношения , что позволяло говорить об особой азиатской (архаической) социально-экономической формации, предшествовавшей рабовладельческой у древневосточных обществ.

Впервые понятие азиатского способа производства употребляется в переписке Маркса и Энгельса в 1853 году (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 28, с. 174-267) и в статье Маркса «Британское владычество в Индии» (там же, т. 9, с. 130-36). В предисловии к труду «К критике политической экономии» (1859) (там же, т. 13, с. 1-167) Карл Маркс прямо утверждает, что «…азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации». Характеристика отдельных аспектов азиатского способа производства встречается и в последующих работах основоположников марксизма (в «Капитале » и «Анти-Дюринге »). Новые археологические открытия и исследования, обобщающие представления о первобытно-общинном строе и древности (в первую очередь, Льюиса Генри Моргана) вызвали дальнейшее развитие концепции азиатского способа производства. При этом с течением времени взгляды Маркса несколько трансформировались. В более поздний период своей деятельности (1870-1880 гг.) он перестал упоминать азиатский способ производства в своих работах.

Собственно, «азиатская» формация получила своё условное название не потому, что была характерна исключительно для восточных обществ, но по причине первоначального обнаружения характерных её пережитков у отдельных народов Азии (в частности, Индии). Однако в 20-30-х годах XX века в Советском Союзе разгорелась первая дискуссия относительно азиатского способа производства: отдельные советские историки, находясь в рамках дихотомии «Восток-Запад», пытались объяснить уникальность азиатского способа производства, существовавшего только у восточных обществ, в противовес установившемуся в Древней Греции и Древнем Риме классическому рабовладельческому, а следовательно, отстаивали нелинейность и поливариантность исторического процесса (Л. И. Мадьяр , В. В. Ломинадзе , Е. С. Варга). Эта дискуссия (1925-1931 гг.) была вызвана как ростом национально-освободительного движения в странах Азии и Африки, так и стремлением советского правительства/ВКП(б) экспортировать пролетарскую революцию на Восток. Интерес к этой теме у марксистских теоретиков был стимулирован ещё и особым отношением Маркса к Востоку.

Им противостояли сторонники однолинейной марксистской интерпретации истории, которые расширили первоначальный географический ареал анализа производственных отношений и пришли к выводу о существовании подобного способа производства не только на начальных периодах развития восточных обществ, а и у всего человечества в целом, что давало основание считать его универсальным (например, он наблюдался в крито-микенском обществе , в Риме периода царей и ранней Республики, у цивилизаций Месоамерики); с другой стороны, такие восточные общества, как Древний Египет периода Нового царства или Персидская империя Ахеменидов , вплотную подошли к образованию классических рабовладельческих обществ в период масштабных завоевательных походов. В таком случае, азиатский способ производства представлялся как эволюционное звено между первобытным коммунизмом и рабовладельческим строем.

Характерной особенностью первой дискуссии был тот аспект, что среди среди её участников профессиональных востоковедов было крайне мало (среди участников дискуссий в начале 20-х годов только А. А. Ивин, В. В. Гурко-Кряжин, В. В. Струве и немногие другие успели получить востоковедное, или хотя бы историческое образование до революции). Кроме того, обсуждения 20-х годов были бедны конкретными историческими фактами и основывались на очень узкой «востоковедческой» базе.

После разгрома «азиатчиков» (то есть сторонников концепции азиатского способа производства) в советской науке утвердилась пятичленная схема формаций Сталина - Энгельса. В этой схеме все древние восточные общества были отнесены к рабовладельческой стадии, а все средневековые - к феодализму. Важным шагом был переход на сторону сторонников пятичленной схемы одного из самых видных советских востоковедов - египтолога и ассириолога Василия Васильевича Струве , принявшего существование рабства в шумерских городах-государствах. В. В. Струве отвергал понятие отдельного азиатского способа производства, рассматривая его как составляющую рабовладельческой формации. Опираясь на изданные к этому моменту в СССР сочинения Маркса, к 1933 году востоковед разработал «пятичленку», - парадигму смены пяти общественно-экономических формаций : первобытно-общинной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической и коммунистической, начальным этапом которой является социализм . Хотя «пятичленка» использовалась в качестве орудия вульгаризации учения Маркса , но её распространение способствовало утверждению материалистического понимания истории и обнаружению общих черт в политическом, экономическом и социальном прогрессе разных обществ. «Пятичленка» Струве , приписанная Марксу , продолжала оставаться господствующей схемой советской исторической науки для анализа всех исторических периодов.

Начало второй дискуссии об азиатском способе производства (1957-1971 гг.) было обусловлено рядом обстоятельств: ростом антиколониального движения после Второй мировой войны, публикацией некоторых неизвестных работ Маркса и оживлением общественной и культурной жизни после XX съезда КПСС . В ходе дискуссии было выдвинуто несколько обоснований концепции азиатского способа производства. В конечном счете, дискуссия вылилась в обсуждение многих актуальных проблем теории исторического процесса. Особо следует отметить «ревизионистские» концепции западных авторов, в которых подчеркивалось сходство азиатского способа производства и социализма (К. Виттфогель (Karl August Wittfogel), Р. Гароди), а также мнение А. Я. Гуревича о «личностном» характере докапиталистических обществ. В этот период прежде всего проблема азиатских производственных отношений была поднята на Московской дискуссии об азиатских производственных отношениях () видными историками СССР , Франции , Венгрии и Германии . В современном западном марксизме распространён взгляд, согласно которому, азиатский способ производства, наряду с рабовладельческим и феодальным, является специфической вариацией единой докапиталистической формации, следующей непосредственно после первобытно-общинной.

После свержения Хрущева (и в особенности после «Пражской весны» 1968 г.) начался курс на «закручивание гаек» и дискуссия постепенно была свернута. Однако обсуждение поднятых вопросов не прекращалось и поэтому можно говорить, что третья дискуссия (1971-1991 гг.) состояла из «полуподпольного» периода в годы «застоя» и периода активного обмена мнениями в годы «перестройки» . Было высказано много разных точек зрения об особенностях эволюции обществ Востока . Пик дискуссии пришёлся на 1987-1991 гг. Аналогичная дискуссия несколько ранее началась в Китае. Многие авторы в СССР уже откровенно писали о большом значении концепции азиатского способа производства для понимания природы социализма и истории России в целом (Шафаревич 1977; Афанасьев 1989; Васильев 1989; Нуреев 1990; Стариков 1996 и др.). Однако в КНР после студенческих волнений и восстановления консервативного курса азиатчики вновь были вынуждены умолкнуть. В нашей стране дискуссия закончилась почти автоматически после распада СССР и отмены марксистской монополии на теоретическое мышление. Дискуссия об азиатском способе производства подтолкнула к новым интерпретациям специалистов в истории первобытности и становления цивилизации.

Взгляды российских историков до и после перестройки

В ходе дискуссии об азиатском способе производства сформировались новые формационные схемы, отличные от схемы пяти формаций. В одних концепциях формаций шесть между первобытностью и рабовладением исследователи располагают «азиатский (политарный) способ производства» (Ю. И. Семенов и др.). В других, более популярных схемах, формаций четыре: вместо рабовладения и феодализма - «большая феодальная формация» (Ю. М. Кобищанов) , единая докапиталистическая формация - «сословно-классовое общество» (В. П. Илюшечкин) или «вторая формация» (Л. Е. Гринин). Кроме однолинейных формационных схем, появились многолинейные, фиксирующие, например, отличия развития западной цивилизации и незападных обществ. Многолинейный подход к всемирной истории наиболее последовательно отстаивают Л. С. Васильев , А. В. Коротаев и Н. Н. Крадин . Правда при этом они, как и А. И. Фурсов , уже выходят за рамки собственно марксистской теории.

К середине 1990-х гг. можно говорить о научной смерти пятичленной схемы формаций. Даже её главные защитники в последние десятилетия XX в. признали её несостоятельность. В. Н. Никифоров в октябре 1990 г., незадолго до своей кончины, на конференции, посвященной особенностям исторического развития Востока, публично признался, что четырёхстадийные концепции Ю. М. Кобищанова или В. П. Илюшечкина более адекватно отражают ход исторического процесса.

Вместе с тем, отход от традиционной «пятичленки» не повлёк за собой автоматическое признание азиатского способа производства, реальность существования которого и по настоящее время остаётся предметом спора историков.

См. также

Примечания

Литература

• И.Р. Шафаревич Социализм как явление мировой истории . - Москва: Советский Писатель, 1991. - ISBN 5-265-01-844-1

Wikimedia Foundation . 2010 .

ВВЕДЕНИЕ

1. Сущность азиатского способа производства

2. Азиатский способ производства и отечественная историческая наука

3. Современные представления об азиатском способе производства

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Введение

Баталии по вопросу о крупномасштабном членении исторического процесса в последние годы превратились в междисциплинарные, привлекая к себе внимание историков, философов, экономистов. Свидетельством тому своего рода итоговые монографии, а также многочисленные статьи, обзоры дискуссий и « круглых столов», появившиеся в начале 90-х годов ХХ века.

Интерес к данной проблематике, затрагивающей глубинные методологические основы исторического познания, был велик всегда. Вспомним хотя бы «извечный» спор марксистов со сторонниками «идеальных типов» Макса Вебера. Но в заключительной трети XX века этот интерес перерос в бум, детерминированный целым комплексом причин. Обозначим наиболее существенные из них.

Во-первых, это дискуссии, прокатившиеся в разное время в исторической науке в связи с ее конкретными проблемами.

Такой характер носила дискуссия о так называемом азиатском способе производства (вернее, ее новый всплеск, относящийся к 60-м годам, поскольку первый этап дискуссии состоялся еще в 20-е годы). В ходе дискуссии выявились, на наш взгляд, четыре существенно отличающиеся Друг от друга точки зрения по вопросу о конкретно-историческом содержании азиатского способа производства 2. Вкратце излагая их, постараемся « вынести за скобки» те общие моменты, которыми они объединяются независимо от воли авторов.

Идею о существовании особого «азиатского» способа производства выдвинул К.Маркс. Обоснование этой идеи не было, однако, полным и исчерпывающим, что послужило поводом видеть в ней лишь случайный и необязательный, даже забытый впоследствии изгиб мысли Маркса. И хотя специалисты-марксологи решительно отвергли подобный подход, факт остается фактом: не вписавшись в пятичленную схему формаций (первобытность - рабовладение - феодализм - капитализм - социализм), представление Маркса о Востоке как об особом феномене оказалось, как это ни парадоксально, непризнанным в марксистском обществоведении.

Быть может, Маркс был неправ и идея оказалась нежизнеспособной? Ведь нет сомнений, что он очень мало знал о Востоке, тогда как современное востоковедение дает специалистам неизмеримо больше. Но, если бы дело обстояло именно так, идея «азиатского» способа производства уже давно умерла бы естественной смертью. Между тем она живет. Дискуссии на эту тему не прекращаются, причем далеко не только в среде марксистов. В чем же суть проблемы?

Знакомясь с восточными обществами и государствами, изучая азиатскую общину как первичную ячейку всего Востока, Маркс не увидел там частной собственности (только частное владение) и придал этому обстоятельству ключевое значение. А коль скоро нет частной собственности - что можно сказать о классах? Показательно, что Маркс, открывший миру борьбу классов как движущую силу прогресса, никогда не говорил о классах и тем более о классовой борьбе на Востоке, не упоминал о существовании там рабовладения или феодализма как формаций. Восток для него - это особая структура, где всесильному государству во главе с «восточным деспотом» («связующим единством») противостоит аморфная нерасчлененная масса объединенных в многочисленные социальные корпорации (общины) производителей, за счет ренты-налога с которых существуют объединенные в государственный аппарат социальные верхи, управляющие обществом. Эквивалентом частной собственности в этой структуре выступает верховная собственность государства, олицетворенного государем; эквивалентом классов и классовых антагонизмов - иерархическая система «поголовного рабства», в рамках которой любой нижестоящий бесправен перед вышестоящим, а деспотизм и произвол власти опираются на силу государственной машины.

Поневоле упрощенная и огрубленная, эта общая схема для времен Маркса была гениальным прозрением. В том немногом, чем располагало востоковедение его времени, Маркс увидел главное, что позволило ему сделать верные выводы о характере традиционных восточных обществ. Современное востоковедение в состоянии во многом дополнить (кое в чем исправить) и убедительно аргументировать идеи Маркса о восточных обществах и «азиатском» способе производства, особо подчеркнув при этом их суть: кардинальное отличие традиционных восточных (а точнее - всех неевропейских) структур от привычных европейских, на основе изучения которых и была в свое время отработана пятичленная схема, претензии которой на всемирно-историческую всеобщность ныне оказываются все более несостоятельными.

Следует сразу же заметить; что именно эта суть концепции «азиатского» способа производства, равно как и соответствующие тенденции современного востоковедения, наиболее болезненно воспринимаются сторонниками классической пятичленной схемы. Они не могут не видеть очевидного, но в то же время не в силах признать существование структурных различий между Западом и Востоком... между тем... нет ничего необычного в том, что на определенном этапе развития человеческое общество пошло двумя несходными путями и что именно такого рода структурное несходство привело к существованию двух различных феноменов - Европы (с античности) и традиционного Востока. ...

Европейская и неевропейская структуры.

Современная антропология с достаточной степенью убедительности свидетельствует о том, что процесс генезиса государственности всегда и везде протекал примерно одинаково и был связан не с формированием частной собственности и классового общества (что «по старинке» еще считается несомненным в марксистском обществоведении), а с оформлением ранних политических образований типа протогосударств. Это и есть тот самый неевропейский путь развития, о котором идет речь и который имел в виду Маркс, когда писал об «азиатском» способе производства. Протогосударства и раннегосударственные образования возникали на Древнем Востоке, в Африке и доколумбовой Америке, в средневековой Европе и Азии, в Полинезии.

На фоне этой общей нормы античная структура оказалась не просто исключением, но своего рода мутацией, социальным скачком, отрицающим предшествующую основу, или результатом некоей архаической революции, нигде и никогда более не повторившейся в подобной форме. В результате уникального стечения обстоятельств в Древней Греции (да и то далеко не везде) на основе микенской и гомеровской, «азиатской» по типу структуры возникла принципиально иная - античная с общепризнанным господством частной собственности в социально-экономических (производственных) отношениях. Тем самым была заложена основа европейского пути развития - того самого, что привел позднесредневековую Европу к капитализму. В этом смысле капитализм - детище именно античности, тогда как феодальная Европа - особенно раннефеодальная, столь красочно описанная А.Я. Гуревичем, - не что иное, как типично неевропейская структура, правда, по меньшей мере со времен Цезаря, находившаяся под определенным воздействием со стороны античной. ...

Основные признаки (комплекс элементов) античной структуры.

Античный тип общества сформировался на основе развитых торговых связей и средиземноморского мореплавания, что сравнительно рано привело к широкому распространению, а затем и господству товарно-денежных отношений и, как следствие этого, к заметному имущественному неравенству внутри коллектива, общины. И хотя реформы Солона в начале VI в. до н.э. частично выправили положение и укрепили общину, они в конечном счете лишь санкционировали уже сложившуюся структуру: основой производственных отношений ранней античности стало ориентированное преимущественно на рынок частное (индивидуально-семейное) товарное производство, часто с эксплуатацией в хозяйстве труда рабов.

Опиравшееся на частную собственность товарное производство способствовало достаточно отчетливой классовой дифференциации общества, хотя степень этой дифференциации, равно как и роль основного классового антагонизма (раб - рабовладелец) в античном мире нередко преувеличивается. Возрастала роль разделения труда с основанным на товарно-денежных отношениях обменом товарами и услугами. Община с ее самоуправлением превратилась в коллектив равноправных, но в имущественном отношении весьма неодинаковых граждан (город-государство, античный полис), функционирующий в условиях расцвета и господства частнособственнических отношений и вызванных ими к жизни генеральных принципов и институтов.

Одним из них было государство, т.е. сложившаяся на основе традиций общинного самоуправления политическая организация. Следует отметить, что в античной структуре причастность к власти не давала ни материальных выгод, ни даже ощутимых привилегий; это была почетная и престижная общественная обязанность, не более того. Право принимать участие в управлении коллективом имел каждый полноправный член коллектива, каждый гражданин. Поэтому-то государство в античном обществе и было орудием власти экономически и политически господствующего слоя полноправных граждан или, если угодно, класса частных собственников - с существенной оговоркой, что, по меньшей мере в греческих полисах, этот класс обычно представлял собой большинство населения.

Соответственно выглядела и правовая система, которая была сориентирована на легитимацию и защиту интересов граждан. На этой правовой и политической основе в античных полисах сложилось то, что можно назвать «гражданским обществом» со всеми присущими ему атрибутами, принципами, идеями и институтами, включая демократию, личные права и свободы, признание социальной значимости индивида, чувства достоинства и самоуважения гражданина, создание условий для развития творческих потенций личности, ее индивидуальной инициативы, энергии, предприимчивости и т.п.

Эта теория появилась на свет в 1853 году в переписке Карла Маркса и Фридриха Энгельса, а затем, в весьма кратком и лапидарном виде в статье «Британское владычество в Индии». С тех пор теория об «азиатском способе производства» остается в арсенале марксистов, время от времени к ней обращаются и даже пытаются анализировать восточные общества через ее призму.
Взяться за этот краткий очерк меня побудило явное несоответствие этой теории с теми фактами, которые археология в ХХ веке добыла об истории древневосточных обществ. Немые холмы, раскопанные археологами, заговорили архивами глиняных табличек, надписями, монетами, многочисленными находками. Они показывают, что древневосточные общества были развитыми социальными образованиями. С моей точки зрения теория «азиатского способа производства» вообще является ложной, и ниже аргументы в пользу этой точки зрения.

Немного первоисточника
Как уже выше сказано, впервые тема «азиатского способа производства» появилась в 1853 году при анализе Карлом Марксом положения в Индии, находившейся под британским владычествам. Как видно из этой статьи, Маркс пытался объяснить причины большого падения уровня экономического развития Индии под британским управлением, деградации земледелия и ткачества.
Его теория складывается из нескольких частей. Во-первых, Маркс подмечает большую роль государства в жизни древневосточных обществ.
«В Азии с незапамятных времен, как правило, существовали лишь три отрасли управления: финансовое ведомство, или ведомство по ограблению своего собственного народа, военное ведомство, или ведомство по ограблению других народов, и, наконец, ведомство общественных работ. Климатические условия и своеобразие поверхности, особенно наличие огромных пространств пустыни, тянущейся от Сахары через Аравию, Персию, Индию и Татарию вплоть до наиболее возвышенных областей Азиатского плоскогорья, сделали систему искусственного орошения при помощи каналов и ирригационных сооружений основой восточного земледелия. Как в Египте и Индии, так и в Месопотамии, Персии и других странах наводнения используют для удобрения полей: высоким уровнем воды пользуются для того, цивилизация чтобы наполнять питательные ирригационные каналы. Эта элементарная необходимость экономного и совместного использования воды, которая на Западе заставила частных предпринимателей соединяться в добровольные ассоциации, как во Фландрии и в Италии, на Востоке,- где была на слишком низком уровне и где размеры территории слишком обширны, чтобы вызвать к жизни добровольные ассоциации,- повелительно требовала вмешательства централизующей власти правительства. Отсюда та экономическая функция, которую вынуждены были выполнять все азиатские правительства, а именно функция организации общественных работ. Такая система искусственного повышения плодородия почвы, зависевшая от центрального правительства и немедленно приходившая в упадок при нерадивом отношении этого правительства к ирригационным и осушительным работам, объясняет тот необъяснимый иначе факт, что мы видим теперь бесплодными и пустынными целые территории, некогда бывшие прекрасно возделанными, как, например, Пальмира, Петра, развалины Йемена и обширные провинции Египта, Персии и Индостана. Этим также объясняется тот факт, что одна опустошительная война оказывалась способной обезлюдить страну на целые столетия и лишить ее всей ее цивилизации» .
Таким образом, по Марксу государство на востоке создает условия для развития производства, принуждая население к выполнению определенных общественных работ, например работ по строительству каналов. Маркс даже говорит: «Здесь урожай так же зависит от хорошего или дурного правительства, как в Европе – от хорошей или дурной погоды» . Далее Маркс отмечает, что британцы в Индии пренебрегли общественными работами, оставив создание условий совершенно без внимания.
Второй компонент теории «азиатского способа производства» состоит в утверждении, что население Индии живет в небольших селах, из-за сильной связи между земледельческим и ремесленным трудом, и Индия с этой точки зрения представляет собой систему сельских общин. Такая сельская община, по отчетам британской администрации, на которые опирался Маркс, представляла собой совершенно обособленное образование, со своим управлением, судом, полицией и пограничной стражей. «Эти организованные по-семейному общины покоились на домашней промышленности, на своеобразной комбинации ручного ткачества, ручного прядения и ручного способа обработки земли - комбинации, которая придавала им самодовлеющий характер» .
Маркс объяснял бедственное положение Индии разрушением связи между земледельческим и ремесленным трудом. Эта комбинация ручного труда британской торговлей была разрушена, что и вызывало катастрофические последствия.
Стоит сказать о том, что Маркс бросил камень и в индийскую земледельческую общину, написав: «мы все же не должны забывать, что эти идиллические сельские общины, сколь безобидными они бы ни казались, всегда были прочной основой восточного деспотизма, что они ограничивали человеческий разум самыми узкими рамками, делая из него покорное орудие суеверия, накладывая на него рабские цепи традиционных правил, лишая его всякого величия, всякой исторической инициативы» .
Итак, в общем и целом виде, теория «азиатского способа производства» состоит из двух элементов, тесно связанных между собой. Элемент первый: деспотическое государство создает условия для экономической деятельности путем принудительного проведения общественных работ. Элемент второй: население организовано в систему обособленных сельских общин, которые используют созданные государством условия. Государство работает на сельские общины, сельские общины в свою очередь работают на государство. Круг замкнулся.
В последующем теория «азиатского способа производства» Марксом и Энгельсом разрабатывалась в отдельных чертах и элементах, по мере необходимости обращения к докапиталистическим общественным формациям.

Материалы и источники
При чтении первоисточников нетрудно заметить, что рассуждения Маркса об «азиатском способе производства» относятся к одной стране – Индии, только к одной эпохе британского владычества. К тому же, они существуют не как анализ реально существующих производственных отношений в Индии, а существуют как некое теоретическое объяснение произошедшего в Индии при британцах сильного экономического упадка.
С точки зрения избранных Марксом предпосылок, это объяснение выглядит логичным. Но трудно поручиться за то, что в этом кратком описании он верно отобразил реалии индийской аграрной экономики середины XIX века.
Но дело даже не в этом. Дело состоит в том, что в работе «К критике политической экономики», написанной через шесть лет после публикации этой статьи об Индии, «азиатский способ производства» уже стоит в начале списка стадий экономической общественной формации, занимая место перед античной эпохой. По всей видимости, это место и создало впечатление у последователей Маркса в том, что у него была разработанная теория «азиатского способа производства».
Споры о марксистском наследии подразумевают исследования того, что и как именно Маркс утверждал по тому или иному поводу. Возможно, что такую работу стоит сделать и по теории «азиатского способа производства». Но здесь необходимо указать на один момент, на который обращают очень мало внимания: Маркс не мог в свое время сделать подробный анализ общественно-экономического строя азиатских обществ, даже если бы и поставил перед собой такую цель. Эта цель для него была недостижима за неимением надежных источников.
Европейские ученые середины XIX века крайне мало знали о восточных обществах, особенно об их истории. Исследования только начинались, преимущество в сферах обработки доступных письменных источников и непосредственных наблюдений. Археологические работы велись в очень незначительном масштабе, сосредотачиваясь преимущественно в Средиземноморье.
Рассматривая историю крупных исторических исследований и археологических открытий, легко заметить, что практически все они сделаны после смерти Маркса. Например, первый крупный памятник древнеперсидской письменности – надпись на Бехистунской скале – был скопирован в 1837 году Генри Роулинсоном, а текст расшифрован и переведен в 1846 году. Но это только победная реляция, а не документ, показывающий внутреннюю структуру общества времен Ахеменидов. И в наши времена объем надписей, относящихся к древнеперсидскому времени, невелик. На 1980 год было издано около 200 надписей.
Документы, которые имеют отношение к экономической истории Ахеменидской державы, были найдены в 1933-1934 годах («таблички крепостной стены») и в 1936-1938 годах (документы сокровищницы) .
Документы, относящиеся к Парфии (архив из Нисы), к Хорезму (документы с городища Топрак-Кала), и Согдианы (архив с горы Муг), были открыты в 40-50-х годах ХХ века.
Аналогичным образом дело обстоит и с Шумером, которой вообще не был известен во времена Маркса. Перый шумерский город Лагаш был открыт в 1877 году вице-консулом Франции Эрнестом де Сарзеком. Такой важный памятник, как законы Хаммурапи был найден в 1902 году. Но по-настоящему важные материалы об экономической истории древневосточных обществ были обнаружены только в 1922-1934 годах при раскопках Леонардо Вулли в Уре, которому удалось обнаружить архивы храмового и дворцового хозяйств.
Переводы из арабских письменных источников были известны в Европе еще с XVI века, но только труды Христиана фон Френа 1823-1826 годов впервые ввели в научный оборот среди европейских ученых сведения из сочинений средневековых арабских географов. Первый более или менее полный справочник об истории одного из крупнейших средневековых государств – Золотой Орды, появился только в 1884 году в работе барона В.Г. Тизенгаузена.
Первые надежные переводы китайских сочинений стали известны в 80-х годах XIX века, а открытие Дуньхуанской библиотеки, которая содержала важные сведения по истории Восточного Туркестана, состоялось в 1908 году. Документальные материалы, которые бросают свет на историю Древнего Китая, были обнаружены в 1927-1934 годах у Цзюйяня во Внутренней Монголии. Этот архив государственных и частных документов относился к последним векам до н.э.
Первые рунические надписи в Сибири были открыты Д.Г. Мессершмидтом в 1721 году, но они были расшифрованы В. Томсеном в 1893 году. Мессершмидт провел первые же археологические раскопки, однако, только в 40-х годах ХХ века была накоплен материал, позволяющий сколько нибудь полно охарактеризовать общество этого региона на разных стадиях развития.
Можно, конечно, составить большой список и подробно разобрать, когда европейским ученым (только узким специалистам, а не широкой образованной публике, что важно) стали известны надежные сведения об истории и развитии общества той или иной восточной страны. Но и приведенных примеров вполне достаточно для того, чтобы понять – Маркс создал теорию «азиатского способа производства» задолго до открытия всех наиболее важных источников по истории обществ, которым этот «способ» приписывался.
Объем информации о восточных обществах и их долгой истории, имевшийся в момент развития идеи об «азиатском способе производства», и имевшийся хотя бы в начале ХХ века – несопоставим. Сейчас мы знаем во много десятков крат больше о древневосточных обществах, чем во времена Маркса. Стоит, правда заметить, что в античных сочинениях, которые описывали древневосточные государства и их хозяйство, содержались некоторые сведения, которые опровергают теорию «азиатского способа производства». Но эти источники Марксом использованы не были.
В принципе, на этом обсуждение теории «азиатского способа производства» можно было бы и закончить. Понятно, что она ни на что не опирается, и ее не стоит принимать всерьез. Если бы Маркс высказал бы такую теорию в наши дни, то дискуссия об этом кончилась, не успев начаться. Однако, в силу того, что и сам Маркс – фигура почитаемая, для многих авторитетная, и в силу того, что в историографии проходил спор об «азиатском способе производства», то имеет смысл высказать дополнительные опровергающие аргументы.

Общественные работы и строительство каналов
Основная предпосылка теории Маркса состоит в следующем, уже цитированном отрывке: «Климатические условия и своеобразие поверхности, особенно наличие огромных пространств пустыни, тянущейся от Сахары через Аравию, Персию, Индию и Татарию вплоть до наиболее возвышенных областей Азиатского плоскогорья, сделали систему искусственного орошения при помощи каналов и ирригационных сооружений основой восточного земледелия».
Начнем с того, что искусственное орошение при помощи каналов и ирригационных сооружений практиковалось далеко не везде на этой обширной территории. В разных частях континента, применительно к конкретным условиям, имелись разные условия для поливного земледелия.
Каналы, как правило, приурочены к руслам, особенно устьям, крупных рек – Нила, Тигра и Евфрата, Гильменда, Инда, Амударьи, Сырдарьи, Хуанхэ и так далее. Для создания системы каналов необходима река с большим стоком воды и сильным течением, чтобы отбой воды в канал был результативным.
В Палестине орошение основывалось на источниках, системе водосборных туннелей и сборников дождевой воды. В предгорьях Гиндукуша и Сулеймановых гор практиковалось строительство подземных каналов – кяризов, подземных водосборных галерей. В Южном Туркменистане использовались водохранилища в ущельях – «хаузы», для сбора воды природных водотоков. В горных районах Гиндукуша, в Средней Азии, в Восточном Туркестане, в степных районах Казахстана и Сибири, где позволяли условия, практиковалось богарное земледелие, основанное на естественном орошении во время таяния снегов и дождей. В Египте и Индии также широко использовались ручные водоподъемные механизмы – шадуфы. Впоследствии водоподъемные механизмы развивались, и для орошения использовались архимедов винт и водоподъемные маятники, а также колесные механизмы: чарх, сакья, чикир и так далее.
Сказать, что на всем континенте господствала только и исключительно система орошения каналами – это значит сильно погрешить против истины. Каналы занимали заметное место в земледелии, но не исчерпывали списка технологий орошения. Это разнообразие ирригационных сооружений подтачивает тезис Маркса о том, что только государство и только принуждением заставляло население строить систему искусственного орошения.
Строительство ирригационных сооружений далеко не всегда было делом государственным. Например, кяризы часто строились силами крестьян и даже отдельных лиц. По законам Ахеменидской империи, человек, соорудивший кяриз, освобождался от уплаты податей. Небольшие ирригационные системы и каналы всегда создавались силами отдельных сельских общин и не требовали общественных работ государственного размаха. Основываясь на более поздних примерах эксплуатации оросительных систем Хорезма, можно сказать, что государство организовывало работы по строительству и очистке только магистральных каналов (сака казуви), тогда как очистка распределительных каналов (обхура казуви) оставалась на долю водопользователей. На хорезмских каналах существовали территориальные общины водопользователей – джабди, которые были ответственны за организацию общественных работ и выставляли одного рабочего на «сака казуви» .
Кроме этих нюансов стоит подчеркнуть, что ирригационные системы в странах орошаемого земледелия, как правило, имеют почтенную историю, закладывались в глубокой древности и прошли много стадий развития. Например, основание кяризной системы на южных склонах Гиндукуша относится к середине I тыс до н.э. Ирригационная система города Чэнду – Дуцзянъянь - начала формироваться со строительства плотины Дуцзян в 256 году до н.э. губернатором округа Ли Бинем. Она используется и в настоящее время и орошает 670 тысяч гектаров. Благодаря этой системе Сычуань не испытывала засух в течение 2 тысяч лет. Это своеобразный рекорд в истории крупных ирригацонных сооружений. Ирригационная система Вэйбей в северном Шэньси использовалась с III века до н.э. до XVIII века н.э.
Но и такая древность – не предел. Ирригационные системы Шумера относят к IV тысячелетию до н.э., а особенно быстрое распространение системы каналов относится к XXI веку до н.э. . Ирригационное освоение Систана относится к III-II тысячелетиям до н.э. . К столь же давнему времени относится строительство первых ирригационных сооружений в Китае. Дамбы на Хуанхэ и Шаньен в Шэньси были построены в 2213 году до н.э. . Первоначально это были небольшие и локальные системы, небольшие плотины и арыки, которые были построены задолго до того, как появилось государство, способное организовать общественные работы. Скорее всего, государство в качестве организатора включилось на следующем этапе развития, тогда, когда сил отдельных общин явно не хватало для поддержания и развития ирригации.
Не учитывать в теории «азиатского способа производства» столь длительную эволюцию ирригационных систем – это крупное упущение.
Итак, против тезиса Маркса о том, что сельское хозяйство в азиатских странах зависит только от каналов, которые строит государство, говорит следующее. Во-первых, список технологий орошения только каналами не ограничивается. Во-вторых, далеко не все каналы, не говоря о других способах орошения, строились государственными усилиями. В-третьих, сами ирригационные системы развивались на протяжении очень длительного времени, и на разных стадиях своего существования требовали разного количества труда для поддержания и разной организации этого труда.
Таким образом, тезис Маркса о том, что «урожай так же зависит от хорошего или дурного правительства» не может быть принят.

Упадок земледелия
Маркс в цитированном фрагменте статьи утверждал, что система орошаемого земледелия, основанного на каналах, немедленно приходит в упадок, как только государство перестает заботиться об их поддержании. Этим обстоятельством он объяснял запустение в прошлом хорошо обрабатываемых земель.
Однако исследованиями, проведенными в ХХ веке, были выявлены две основные причины запустения земель древнего орошения: изменения русел рек и изменение климата.
Система оросительных каналов имеет тот большой недостаток, что головная часть канала привязана к руслу реки, из которой ведется отбой воды. Если русло реки меняет направление и вода уходит в сторону, то ирригационная система отмирает и земли древнего орошения забрасываются. Так, Ур погиб оттого, что русло Евфрата изменило направление и отошло от города на 15 километров. Горожане, оставшиеся без воды, бросили город.
Хорезм обладал высоким уровнем развития в VIII-VII веках до н.э., пока русла Амударьи, Сырдарьи и Су-Яргаша не стали изменяться, что привело к образованию Аральского моря, и запустению многих земель древнего орошения. Затопление земель также сопровождалось засолением прилегающих к новому морю земель.
Большой вклад в разрушение древних земледельческих обществ внесло изменение климата, которое приводило к сокращению количества осадков, усыханию климата и расширению пустынь. Ирригационная система Вэйбей была брошена именно из-за усыхания климата и невозможности больше поддерживать уровень воды в каналах. Распространение пустынь ликвидировало целые земледельческие области в Прикаспии, Систане и Хорасане, Восточном Туркестане и других районах. Подобные бедствия происходили на глазах летописцев и даже отмечались в хрониках.
Имеет смысл собрать воедино и проанализовать все случаи гибели городов и земледельческих оазисов от изменения ландшафта и климата. Эти обстоятельства многое объяснят в истории восточных обществ. Однако и сейчас понятно, что природно-климатические условия, а не пренебрежение поддержанием каналов стало главной и решающей причиной запустения древних земледельческих районов. В древности ни одно, даже самое могущественное государство ничего не могло противопоставить природно-климатическим переменам и наступлению пустынь.
Таким образом, тезис Маркса об исключительной роли государства в поддержании ирригационных систем также неверен.

Тезис о господстве сельских общин
Согласно рассуждениям Маркса, общество «азиатского способа производства» основано на господстве изолированных сельских общин, занимающихся ручным земледельческим и ремесленным трудом, которые государство принуждает к общественно-полезному труду.
Между тем, данные археологии ХХ века показывают, что этот тезис не имеет ничего общего с реальным положением в восточных обществах. Сведения археологических раскопок показывают, что восточные общества с глубокой древности и до наших дней опирались на города, имевшие высокий уровень социального развития, высокую степень специализации сельского хозяйства и ремесла, а также очень развитую торговлю.
Сведений, которые показывают высокий уровень развития города, специализированного ремесла, работавшего на рынок, а также торговли, настолько много, что этот тезис Маркса является прочно и надежно опровергнутым, и его необходимо навсегда исключить из рассмотрения.
В качестве примера мы возьмем Бактрию времен Ахеменидской державы. Центр Бактр находился на городище Бала-Хисар, площадью около 120 гектар, окруженного мощной, неприступной стеной и широким рвом. Уже в VI-IV вв до н.э. городище имело ряд крупных пригородов, которые тянулись в южном направлении. Существование столь крупного города начисто опрокидывает теорию Маркса о господстве сельских общин.
В Бактрии существовала развития торговля, и несколько категорий купцов, которые торговали разным товаром. Среди этих товаров имелись шерстяные одеяла, железные орудия, глиняная посуда, украшения, оружие, повозки, лодки, колесницы, вина и скот. В Бактрии, как известно по источникам и археологическим находкам, были широко распространены деньги, вплоть до того, что налоги, взимаемых с восточных сатрапий Ахеменидской державы исчислялись в денежном эквиваленте.
Тут надо заметить, что подобное исчисление натуральных налогов в денежном эквиваленте невозможно без постоянной торговли, которая устанавливает определенный уровень цен на товары, и без отслеживания государством уровня цен, складывающихся на рынке.
Общество с подобными социально-экономическими явлениями ни при какой погоде нельзя признать обществом, состоящим из обособленных сельских общин. Этот тезис можно заострить и сформулировать так: там где есть денежное обращение, уже нет обособленных сельских общин. Археологические исследования показывают, что деньги и развитый денежный оборот был обязательной принадлежностью древневосточного общества до такой степени, что для истории Бактрии и Кушанского царства монеты являются первостепенным по значению историческим источником.
Чтобы еще ярче оттенить этот тезис, можно сослаться на древнейший из известных сборников законов – законы Хаммурапи. Как видно по статьям этого кодекса, в Шумере XVIII века до н.э. процветали товарно-денежные отношения: купля-продажа разнообразного имущества, взятие займа под проценты, залоги, аренда полей, скота и имущества. Штрафы за нанесение вреда исчисляются в серебре. Специально выделяется юридический статус тамкара – торгового агента. Общество с такими законами не может состоять из обособленных сельских общин. Многочисленные статьи этого закона показывают, что в сфере товарно-денежных отношений находилось практически все, горожане и селяне покупали и продавали, вступали в разнообразные сделки, а, следовательно, не могли жить в обособленных общинах.
Таким образом, тезис Маркса о том, что азиатское общество являлось системой обособленных сельских общин, не может быть принято.

Патриархальность, рабство и господство общины
Маркс считал общество «азиатского способа производства» диким, патриархальным и рабским, основанном на деспотизме. Как мы уже видели, источников, на которые Маркс мог бы опереться в анализе социального строя древнесточных обществ, у него не было, и эти заключения представляют собой не более чем домыслы.
О какой дикости и деспотизме можно говорить, если первая статья законов Хаммурапи гласит: «Если человек клятвенно обвинил человека, бросив на него обвинение в убийстве, но не доказал его, то обвинитель его должен быть убит» ? Здесь мы видим безупречно сформулированную презумпцию невиновности. Этот принцип защищает индивида от необоснованных обвинений в совершении преступлений, и его появление а законе, да еще на первом месте, свидетельствует, что шумерское общество уже имело понятие об индивиде и его индивидуальных правах. Заметим, что это в обществе, которое самым бесспорным образом относилось к категории «азиатского способа производства».
Индивидуальные права признавались также за женщинами, детьми, а также, в известном смысле, и за рабами. Отдельные категории рабов даже имели право жениться на свободных женщинах и иметь собственность. Законы Хаммурапи охраняли частную собственность очень суровыми наказаниями, вплоть до смертной казни, гораздо строже, чем телесные повреждения.
В некоторых статьях (ст. 99-107) можно усмотреть даже признаки предпринимательства, в том числе и коллективного (как «товарищества», упоминаемые в статье 99) . Статьми 273-274 предусматривается наемный труд.
Согласно шумерским законам, землевладение было связано с членством в сельской общине, и человек с таким правовым статусом назывался «авилу». Но человек мог порвать с общиной, отказаться от земельного надела и стать «мушкенумом», то есть служить богатому господину или царю во дворце. Также можно было сочетать эти статусы. Община явно не господствовала над отдельным человеком и не диктовала ему условий. Человек в каждом статусе получал четко определенные права и обязанности.
Все это: индивидуальные права, развитые товарно-денежные отношения, наличие строго охраняемой законом частной собственности, четкий юридический статус, признаки предпринимательства и наемного труда не позволяют сказать, что шумерское общество было таким уж патриархальным и деспотическим, как это рисуется теорией «азиатского способа производства».
Шумерское общество специально выбрано для этой иллюстрации, чтобы отвести возражения о поздних примерах. Как видно, что и в столь давние времена древневосточные общества не были похожи на «систему обособленных сельских общин» ни в экономическом, ни в социальном смысле. Тезис Маркса о патриархальности и деспотизме общества «азиатского способа производства» также принять нельзя.

Итоги и последствия
Если подвести итог, то видно, что при более детальном рассмотрении, ни один из тезисов теории «азиатского способа производства» не удержался. Все черты, которые Маркс выделил для обществ этого «типа», оказались на поверку, достаточно общую и совсем не тщательную, не свойственными для древневосточных обществ.
Это обстоятельство в сочетании с тем, что теория «азиатского способа производства» была выдвинута задолго до открытия основных и важнейших источников по истории и экономике древневосточных обществ, позволяет заявить, что эта теория никуда не годна и должна быть отвергнута. «Азиатскому способу производства» место на архивной полке.
Исключение теории «азиатского способа производства» наносит мощный удар по устоям марксистской формационной теории. Пока эта теория была принята, и «охватывала» все восточные общества, то создавалась иллюзия обоснованности цепочки: азиатский способ производства – античный – феодальный – капиталистический. Отказ от первого звена цепи приводит к распаду всей теории в целом.
Во-первых, складывается ситуация, когда теория объясняет только часть обществ, причем не самую большую. Если теория не охватывает и не объясняет большую часть фактов, ее нельзя признать верной. В таком положении формационную концепцию Маркса можно признать лишь частной теорией, которая объясняет закономерности социально-экономического развития европейских стран.
Во-вторых, в воздухе повисает вопрос о неизбежности наступления капитализма. Если большая часть обществ не развивалась в рамках марксистской схемы, то нельзя и признать капитализм абсолютно неотвратимым для всех без исключения обществ. В этом случае рушится теоретическое обоснование исследований и описаний восточных обществ XVI-XX веков, как трансформирующихся из архаичного строя «азиатского способа» в капитализм. Заодно оснований лишается и теория некапиталистического пути развития, в том виде, в каком она была сформулирована советскими марксистами.
В-третьих, возникает наиболее важный вопрос: если древневосточные общества это определенно не общества «азиатского способа производства», то что это такое? Крах одной теории в этом смысле открывает дорогу для исследований и создания более мощной и верной концепции социально-экономического развития.